Но ничем особенно примечательным не закончился. Стороны договорились усилить диалог в сфере безопасности, координировать свою политику на международных форумах.
Коммюнике примечательно лишь тем, что в нем нет поддержки ЕвроПРО. Причем, насколько известно, скептически настроены не только россияне, но точно и французы. А менее явно — и немцы.
Российский президент согласился поехать на саммит НАТО в Лиссабоне, на котором будет приниматься новая стратегическая концепция альянса. Это большой жест доброй воли в отношении союза, который еще недавно прерывал с Россией отношения, чей бывший генсек активно на первых порах поддержал грузинскую агрессию против российских миротворцев и Южной Осетии.
Стороны обещали поддержать Францию, когда она в скором времени будет председательствовать на «большой двадцатке» и на «большой восьмерке».
Похоже, что стороны договорились о совместных действиях по урегулированию конфликта в Приднестровье. Предыдущим попыткам мешало плохо скрывавшееся соперничество Брюсселя с Москвой на постсоветском пространстве.
Говорились на саммите и хорошие слова о том, что лет через 10-15 в Европе будет единое человеческое, политическое и экономическое пространство. Мне, как человеку, проталкивающему идею «Союза Европы» между Россией и ЕС, такие слова особенно приятны.
Договорились встречаться в формате «тройки» и дальше.
Встреча предсказуемо вызвала аллергическую реакцию у внешних игроков.
На нее раздраженно откликнулись в США, обиженно в Италии, полупанически в Польше, где особенно трепетно относятся к действиям, обходящим Варшаву стороной.
Впрочем, встреча во многом на такую реакцию и была рассчитана. Три страны восстановили формат взаимодействия, усиливающего их визави партнеров.
Но саммит в Довиле отражал и другие, более глубокие тенденции.
Продолжается по нарастающей падение внешнеполитического веса Евросоюза. Падение, не дающее ему возможности переводить все еще огромный экономический потенциал и культурную привлекательность в способность защищать свои позиции и интересы. Европу начинают списывать. Большие европейские страны, когда-то выступившие инициаторами перехода к единой европейской внешней политике и надеявшиеся нарастить с ее помощью свое мировое влияние, получили обратный результат и начинают пытаться отойти от этой единой политики по низшему общему знаменателю. Одно из отражений этого отхода — Довиль. Франция и Германия начинают пытаться действовать самостоятельно. Хотя пока и со всеми необходимыми политкорректными экивоками.
Тенденция к внешнеполитическому ослаблению стала еще выпуклее после ратификации Лиссабонского договора, теоретически призванного поднять европейское единство и влияние на новый уровень. Произошло обратное.
Особенно пугает слабеющих европейцев переориентация США от Европы к растущим азиатским центрам. А европейцы за «холодную войну» привыкли укрываться от колючих ветров мировой политики за широкой спиной Америки. Теперь США больше не хотят тратить ресурсы на поддержку европейцев. Хотя и не хотят уходить окончательно.
Раньше поворот США от Европы списывали на неотесанного Дж. Буша. Но этот поворот стал еще более заметным при весьма утонченном, рациональном и внешне «европеизированном» Бараке Обаме. В Европе не оставили надежд снова спрятаться за американскую спину. И демонстрацией «российской альтернативы» в Довиле стремились усилить свои позиции в отношениях с США.
Очевидно было и стремление Парижа укрепить свое грядущее председательство в «двадцатке» и «восьмерке» с опорой на Берлин и Москву.
В европейских столицах знают, что новая натовская концепция, которую будут утверждать через месяц в Лиссабоне, куда пригласили российского президента, будет зиять удручающей пустотой. И это на фоне происшедшего провала в Ираке и происходящего в Афганистане, где операция проходит под официальной эгидой НАТО. А НАТО по-прежнему нужно в первую очередь именно европейцам хотя бы для удержания США в Европе. Вот и пытаются скрасить саммит российским присутствием. Не имея пока возможности и желания идти на открытый союз с Москвой, которая его предлагает идеей нового договора о евробезопасности. Тем более что пока против и Вашингтон, не желающий выпускать европейцев из остаточной военно-политической зависимости. И не нужны они ему, но и отпускать не хочется.
Есть и более позитивные для нас тенденции, действие которых вскрылось в Довиле.
В верхних эшелонах старой Европы, да и у части лидеров новых европейских стран растет понимание, что кардинальное ослабление мировых политических позиций Евросоюза требует быстрейшего сближения с Россией. Опасаются в Европе и того, что Россия станет союзником Китая или, при отсутствии внутреннего рывка вперед, его «младшим братом», сателлитом, еще более усиливая азиатского гиганта.
Но это понимание пока не проникло в широкие политические классы. И не проникнет в обозримом будущем в такие классы стран, испытывающих исторические комплексы в отношении России.
Вот почему сближение, хоть и началось, идет медленно. Ситуация усугубляется и растущей неразберихой и признаками растерянности в Еврокомиссии.
К тому же не изжита еще до конца ностальгия по слабой России, которая должна платить за сближение. Россия не очень сильна и даже, возможно, начинает слабеть. Но политически по сравнению с ЕС она является игроком на несколько весовых категорий более мощным.
И вот из этих противоречий получается летнее предложение канцлера ФРГ А. Меркель о запуске ежемесячных консультаций между министрами иностранных дел Евросоюза и России по вопросам стратегии и внешней политики, на которые в духе доброй воли соглашается российский президент. Хотя в Москве и понимают, что адекватного по влиянию собеседника у С.В. Лаврова в Брюсселе пока нет. Но дальше Еврокомиссия оказывается просто неспособной запустить проект. А вокруг появляются доброхоты, требующие за сотрудничество предварительных уступок от России. В частности, по Приднестровью. Россия готова совместно урегулировать этот конфликт с ЕС. Усиливая его престиж и международный вес. Но с кем урегулировать? Отсутствие в ЕС дееспособного партнера было видно и в Довиле.
Сказанное не означает, что открывающееся «окно возможностей» для сближения не надо использовать. России нужны хорошие отношения с Европой Евросоюза и для увеличения своего внешнеполитического веса, и для экономической модернизации. Хотя и в гораздо меньшей степени, чем раньше. Деньги и технологии есть теперь и в Азии. Но главным образом — для усиления европейского вектора в нашем внутреннем развитии, противодействия тенденции к его «нигеризации». Ведь этот вектор указывает на уважение закона, прав человека, на гуманизацию общества, на ту модернизацию, которая в первую очередь и нужна России.
Так что Довиль, при всей ограниченности его результатов, был шагом в правильном направлении. Не навредит и сближение со слабеющим, но выживающим НАТО. Хотя бы для того, чтобы ослабить ее остаточный антироссийский потенциал.
Берусь утверждать, что ЕвроПРО под эгидой НАТО все равно не будет. Разговоры о дизайне ПРО могут быть многонациональными. Но в конечном итоге любая система ПРО может управляться только одной страной. В данном случае — США. А с американцами играть в стратегические игры стоит. Опять же для усиления своих политических позиций. Тем более что планирующаяся американская ПРО в Европе по техническим параметрам угрожать России не может. А будут ли над ней надстраиваться потенциально опасные этажи — посмотрим. Думаю, что в обозримом будущем — нет. Из-за бюджетных дефицитов Америка скоро вынуждена будет начать массированное сокращение военных расходов. А европейцы уже приступили к нему. Не до ПРО будет.
Но, играя в стратегические и политические, возможно, полезные игры с США и НАТО, нужно следить, чтобы мы не оказались втянутыми в антикитайские игры, которые нам неявно предлагают участием в ПРО. Но это уже вопрос тактического мастерства, которое Россия по внешней политике пока демонстрирует.
«Российская газета» — Федеральный выпуск №5327 (248) от 2 ноября 2010 г.