В случае ратификации договора сенатом США и, соответственно, нашим парламентом будет восстановлен режим контроля над стратегическими ядерными вооружениями. Ситуация станет более предсказуемой.
Россия добилась почти всех целей, которые могла реалистически перед собой ставить в переговорном процессе. Единственный серьезный упрек — не переговорщикам, а политике. Россия так и не увязала этот договор, который больше нужен администрации президента Обамы, с обязательством разработать и подписать Договор о евробезопасности, которого требует Россия.
Не была решена проблема восстановления режима ограничения на развертывание стратегических систем ПРО. Но это было невозможно. При нынешнем раскладе в сенате США жесткое ограничение на создание стратегической ПРО убило бы шансы на ратификацию любого договора.
Не удалось де-факто, и невозможно было добиться договорного запрещения создания Соединенными Штатами высокоточных неядерных систем, которые могли бы поражать в том числе и стратегические ядерные объекты. Но все это России — не угрозы, если она будет модернизировать свой ядерный потенциал, его живучесть, способность преодолевать ПРО. И не будет его дальше серьезно сокращать.
Но договор все равно хорош. Нормализуется политическая атмосфера отношений между двумя странами, облегчающая их дальнейшее сотрудничество и сближение. Это выгодно.
Плохие отношения с Америкой, особенно с США при Обаме, были бы вредны на почти всех основных направлениях российской внешней политики.
Возвращение ближе к центру мировой политики стратегических вооружений повышает политический вес России, напоминает о той единственной сфере, где Россия все еще является сверхдержавой. Оказана помощь политическим позициям Б. Обамы — наиболее конструктивного и прогрессивного президента США за последние десятилетия, а возможно и на будущее.
За подписанием Договора о сокращении стратегических наступательных вооружений последовал ядерный, вернее антиядерный саммит в Вашингтоне. Он также был крайне важен для администрации США, сделавшей борьбу с распространением ядерного оружия и с ядерным терроризмом своим фирменным знаком. В ограничении угрозы распространения и терроризма заинтересованы и почти все остальные страны, и в первую очередь Россия. Расположенная по соседству с потенциальными распространителями и террористами.
Саммит прошел хорошо. Россия взяла на себя обязательство прекратить производить оружейный плутоний, которого у нее и так накоплено сверх всякой меры. Участники саммита взяли обязательства усилить координацию по борьбе с ядерным терроризмом, распространением ядерного оружия. Главное же в саммите — не его весьма ограниченные конкретные договоренности. Хотя и их надо приветствовать. А его политико-психологический эффект. Он создает впечатление, что лидеры международного сообщества готовы действовать вместе.
Иран, который стремится, как я уверен, к обладанию ядерными вооружениями или к способности их производить, видимо, столкнется с более жестким противодействием.
Боюсь, оно уже вряд ли сможет остановить Тегеран, но может ограничить его амбиции и возможности. И повысить цену для следующих распространителей, уменьшить вероятность цепной реакции распространения в регионе.
Однако дебаты о роли ядерного оружия в современном мире и мире будущего только начинаются. И пока ведутся на основе понятийного аппарата, концепций, унаследованных от прошлого.
Между тем мир изменился почти до неузнаваемости. И вряд ли старые концепции продолжают быть адекватными.
Напомню об этих изменениях.
— Беспрецедентно быстрое изменение соотношения экономических сил в мире.
— Вызванное изменениями климата и особенно новой индустриальной революцией обострение конкуренции за природные ресурсы, воду, продовольствие. А значит — за территорию. Это соревнование, принимая разные формы, будет нарастать.
— Началось и, видимо, уже неизбежное, в лучшем случае регулируемое совместными усилиями распространение ядерного оружия. Израиль, Индия, Пакистан, Северная Корея стали ядерными державами.
— Появились новые вызовы международной безопасности — международный терроризм, киберпреступность, пиратство. Хотя реальный вес этих угроз неясен.
— Налицо ослабление старых институтов международного управления — ООН, ВТО, МВФ и отстающее развитие новых.
— Происходит возрождение роли национального государства и региональных группировок в ущерб органам и институтам многостороннего наднационального управления. Похоже, что великолепный европейский интеграционный проект на данном историческом этапе останется уникальным. Да и он испытывает трудности.
— Евроатлантическое пространство, включающее бывший СССР и старый Запад, остается расколотым, хотя и менее глубоко и антагонистично, чем в годы «холодной войны». Но она по сути дела осталась неоконченной.
— Ситуация усугубляется и тем, что в целом ряде регионов мира, особенно вокруг Персидского залива, на Ближнем Востоке, усугубляются вакуумы безопасности.
— Положение дел в военно-политической области осложняется вакуумом понимания происходящего, своего рода интеллектуальным политическим хаосом. Ситуация коренным образом изменилась по сравнению с периодом 1945-1990 гг., когда была сформулирована, в основном на Западе, современная военно-стратегическая теория, ее базовые концепции сдерживания, расширенного сдерживания, стратегической стабильности и другие. Выдвинутые же им на смену концепции все-объемлющей безопасности, единой и неделимой безопасности в Европе — «общего европейского дома» — не приживаются.
Концептуальный вакуум ситуации в военно-стратегической области пытаются заполнить старыми концепциями.
Пример: очередное выдвижение идеи необходимости стремления к полному уничтожению ядерного оружия, к «ядерному нулю».
И эту идею сделал своей официальной целью президент Обама. И подписанный договор, и саммит трактуются как шаги к этой цели.
Но тут у меня встают вопросы. Одно дело, сокращая излишки вооружений, укреплять режимы нераспространения или бороться против ядерного терроризма. Другое дело — стремиться к «нулю». Может оказаться, что это противоположные, уничтожающие друг друга цели.
Полагаю концепцию ядерного «нуля» морально правильной, но бессмысленной. Никто от ядерного оружия отказываться не будет. И сделать это технически и политически невозможно. И можно было ограничиться доказательством этого. Но антиядерное движение вредно. Во-первых, оно может привести к сокращениям его до опасного минимума. Открывает «ящик Пандоры» переговоров по сокращению нестратегических ядерных вооружений. Во-вторых, уводит от поиска новых путей мира и стабильности в новом мире.
По существу проблемы.
Ядерное оружие очевидно аморально. Ядерная бомба в миллионы раз аморальнее копья или меча, в сто тысяч раз аморальнее винтовки, в тысячи раз — пулемета, в сотни раз — систем залпового огня или бомб с кассетными боеголовками.
Но у ядерного оружия есть одно существенное отличие. Оно в отличие от других видов вооружений служит достаточно эффективным средством предотвращения больших войн, массового уничтожения людей, которым человечество занималось всю свою историю с удивительным постоянством. Уничтожая народы, страны, культуры.
Отвергать ядерное оружие, стремиться к его уничтожению — морально. Но нужно понимать, что достижение этой цели возможно и желательно, только если изменятся человек и человечество. Видимо, сторонники «ядерного нуля» в возможность такого изменения верят. Я пока — нет.
Риски мира без ядерного оружия или даже с его минимальным количеством, с моей точки зрения, огромны.
Ядерное сдерживание — угроза уничтожения сотен тысяч и миллионов, безусловно, является концепцией, не укладывающейся в рамки традиционной морали. Но она работала, предотвращая войны, убийство тысяч и миллионов, подспудно делая людей и их организации более цивилизованными и осторожными. Когда ядерное сдерживание с одной стороны ослабло из-за политического почти коллапса России, оборонительный союз демократических, миролюбивых государств, которым являлось НАТО, совершил агрессию против Югославии. Она была бы немыслима сейчас, когда Россия восстановила свою дееспособность. Потом было неспровоцированное нападение на Ирак.
Вызывает вопросы и идея сокращений ядерных вооружений до минимальных уровней. В почти идеальном мире США и Россия вряд ли нуждались бы в больших арсеналах. Но сокращение до минимума в нынешнем мире резко увеличит выигрыш для малых ядерных стран от увеличения их ядерных потенциалов до уровня великих держав. И появится стимул для многосторонней дестабилизирующей гонки ядерных во-оружений.
Если дело пойдет к сокращению тактических ядерных вооружений, а именно это предлагают десятки европейских и часть американских экспертов, в России резко усилятся позиции противников идущей радикальной военной реформы, переориентирующей обычные вооруженные силы с противостояния НАТО на гибкое реагирование на любые угрозы.
Если же американское символическое тактическое ядерное оружие в Европе и вовсе вывести, то теоретически ослабнет стратегическая связка США с Европой. И немало людей в Европе, особенно среди «новых европейцев», закричат о необходимости усиления защиты от совсем уже мифического русского левиафана.
На волне эйфории от нового договора предлагают переговоры о сокращении тактического ядерного оружия. Будет открыт еще один «ящик Пандоры».
Переговоры о новых сокращениях начинать нельзя, по крайней мере до того, как международное сообщество определится с местом ядерного оружия в современном мире. Иначе мы будем стремиться ликвидировать несущественные дисбалансы. Отводить за большие деньги вооружения из мест, где они сейчас дислоцированы, неизвестно для чего или создавая новые мифические угрозы для других.
Сокращение до минимума ядерных вооружений может теоретически повысить полезность систем ПРО, усилит их дестабилизирующий эффект. Под вопрос будут поставлены даже те системы нестратегических ПРО, развертывание которых теоретически могло бы быть полезным.
Прошлые переговоры о ядерных вооружениях в Европе — средней дальности — надолго милитаризировали европейскую политику. Мы хотим повторения сценария? Уже даже не как фарса? А карикатуры на фарс?
Вместо того чтобы заниматься реальной проблемой: прогрессирующей дестабилизацией международной обстановки, в том числе и в военно-политической области, мировое сообщество, похоже, потеряв стратегические ориентиры, пытается применять к новой ситуации старые инструменты времен «холодной войны», которые в лучшем случае ограниченно полезны или бесполезны. А чаще — просто вредны.
Что можно делать, чтобы адекватно ответить на эти вызовы? Видимо, не цепляться за прошлые рецепты и институты, как мы пока делаем. А угадывая тенденции, строить институты сообразно им.
В военно-стратегической сфере надо начинать думать о том, как жить в мире с многими ядерными государствами, поддерживать в нем относительную стабильность. А для этого необходима координируемая двумя великими ядерными державами совместная политика сдерживания новых ядерных стран и одновременно — предоставления гарантий тем неядерным державам, которые могут чувствовать себя в опасности. В первую очередь речь идет о заполнении множащихся вакуумов безопасности на Ближнем Востоке. К такой политике мог бы присоединиться второй стратегический игрок мира, хотя пока третий военно-стратегический — Китай.
И, наконец, надо определиться с ролью ядерного оружия и покончить с прекраснодушными, хотя и очень приятными мифами о том, как нам удастся пожить в мире без ядерного оружия.
Все вышеперечисленные аргументы я излагал с позиций — насколько это вообще возможно — некоего «наднационального» специалиста.
Теперь выскажу свое мнение как русский. Россия находится в очень трудном геополитическом положении. Ее модернизация заторможена массовой коррупцией и желанием населения и элиты «отдохнуть» от тягот коммунизма и последовавшей революции. В этой ситуации отказ от опоры на мощный ядерный, в том числе тактический потенциал — главной гарантии ее безопасности, важнейшего источника ее политических и даже экономических позиций в мировом соревновании равносилен национальному самоубийству.
Конечно, русские — великие идеалисты и дважды совершали что-то похожее на это самоубийство — в 1917 году, когда попытались воплотить в жизнь одну из худших европейских утопий — коммунизм — и заплатили за эту попытку многими десятками миллионов жизней. И в 1991 году, когда, решив покончить с коммунизмом, захотели в мгновение ока стать демократической и капиталистической страной. И с готовностью заплатили за это развалом страны, которая до того называлась Российской империей, СССР, и чуть было не развалили саму Россию к концу 1990-х гг.
Я что-то не вижу теперь среди своих сограждан былого идеализма.
Переговоры о контроле над вооружениями нужны главным образом для того, чтобы делать ситуацию в этой сфере прозрачной, увеличивать доверие между великими державами. Их способность действовать вместе.
Этим их полезность исчерпывается.
Главное — нужно начать большую международную дискуссию о роли военной силы, в том числе ядерного оружия в том мире, который складывается. И который радикально отличается от мира прошлых веков, к которому мы привыкли. От того мира, в котором было создано ядерное оружие и основные концепции по управлению им и по его ограничению. И в конце этой дискуссии может вдруг оказаться, что ядерный ноль — это не просто миф, а вредный миф и что ядерное оружие есть благо, которое призвано спасти человечество от него самого.
Опубликовано в РГ (Центральный выпуск) N5166 от 23 апреля 2010 г.