На протяжении последних 35 лет, когда я мог не только по книгам, но и воочию наблюдать за российско-американскими (советско-американскими) отношениями, был только один период — 1978-1984 гг. (американская кампания о правах человека, размещение ракет средней дальности в Европе, рейгановская риторика об «империи зла» и о «звездных войнах»), когда отношения были хуже, чем сейчас.
Отличие нынешней ситуации от прежней не только в кардинально трансформировавшемся мире. Или в дважды изменившемся соотношении сил. Сначала из относительно сильного, хотя и гнилого внутри СССР Россия превратилась в 1990-е годы почти в несостоявшееся, разваливающееся государство, скорее территорию с историей. Затем в нынешнем веке она благодаря политической воле и геополитическому везению почти с нуля качественно усилилась, а США из-за иракского фиаско резко ослабли. Разрыв остается. Но он другой.
Такие пертурбации не могли не оставить в столицах обеих стран концептуального вакуума в отношении того, чего они хотят друг от друга.
К тому же быстрое изменение соотношения сил между ними и в мире порождает постоянное желание пересмотреть правила игры, которые поэтому попросту не складываются.
О другом существенном отличии почти не говорят. Но помнить о нем нужно. Раньше, а по инерции и сейчас основное внимание в двусторонних отношениях уделяется тому, какие претензии к Москве есть у Вашингтона.
Между тем сейчас список претензий к США у российской элиты гораздо длиннее и жестче. По моему убеждению, в России существует почти полное недоверие к политике США. Налицо и рожденное опытом последних двух десятилетий широко распространенное убеждение, что конструктивная политика, поддержка, уступки не приносят в отношениях с Вашингтоном никаких дивидендов, бесполезны, а то и вредны.
Российское руководство понимает что корректные или «полновесные» (выражение Д.А.Медведева) отношения с США выгоднее откровенно плохих. Но проявлять инициативу по улучшению, боюсь, не будет.
Так что в российско-американских отношениях администрации Б.Обамы досталось нелегкое наследство. Впрочем, как и во многих других сферах.
Не думаю, что новый американский президент сможет, даже если и захочет, легко растопить накопившийся лед.
Мой скептицизм в отношении ближайших перспектив российско-американских отношений усиливается еще двумя обстоятельствами. Во-первых, внешнеполитический костяк американской администрации профессионально силен, вызывает уважение.
Но в нем я пока не вижу новых деятелей, носителей новых идей. Это люди, сформировавшиеся в 1970-е и в 1980-е годы, мое поколение и старше. Я его знаю и ничего новаторского, никакого «нового мышления» не жду.
Во-вторых, у нового американского президента будет такое количество проблем, что до России руки у него всерьез вряд ли дойдут. Спасение американской и мировой экономики займет пять первых мест в его повестке дня.
Только затем начнется собственно внешняя политика. Но и там попытки выпутаться из капкана Ирака, нерешенность ближневосточной проблемы, Пакистан, ядерная программа Ирана, Афганистан, необходимость строительства новых отношений с Китаем будут иметь более высокий приоритет, чем налаживание отношений с Россией — в сотрудничестве ли, в соперничестве ли.
Скептицизм в отношении будущего российско-американских отношений на ближайшие год-два не означает пессимизма. Новая администрация восстановит курс на договоренное ограничение ядерных вооружений и их носителей, даже провозгласит целью полную их ликвидацию.
России стоит сделать то же самое. Восстановление режима переговоров позволит сокращать ненужное оружие, получая встречные сокращения. И главное, создаст хотя бы видимость улучшения политических отношений. А это скорее выгодно. Плохие отношения с Америкой ослабляют российские позиции во взаимодействии с другими ведущими центрами.
Достаточно вероятно, что если Россия не будет слишком жестко давить, но и не снимет давления, новая администрация может отложить, а потом даже и похоронить развертывание систем ПРО в Европе. Они ведь нужны были республиканцам для двух основных целей: продления жизни и финансирования неэффективной системы и для ремилитаризации европейской политики, внесения в нее новых разделительных линий. Я не знаю в новой администрации сторонников ПРО. Посмотрим, может ли их отсутствие ослабить лагерь желающих «колоть» Европу.
Идя на восстановление переговоров по ограничению вооружений, нужно проявлять осторожность. Переговоры обоюдоостры: не только полезны для улучшения — хотя бы для видимости — политических отношений, но и могут их милитаризировать, заставить стороны смотреть друг на друга «через прицелы орудий» вновь как на потенциальных противников.
Думаю, что американская администрация может в отличие от ушедшей согласиться на обсуждение нового договора об общеевропейской безопасности, хотя бы для того чтобы «замотать» ее.
Новые же, действительно конструктивные отношения между Россией и США могут теоретически начать складываться через год или два, если администрация США, столкнувшись с трудностями выполнения первых пунктов своей повестки дня, решит наконец, что Россию лучше иметь в качестве близкого партнера, нежели далекого соперника, пересмотрит свою российскую политику. Скажем, не только замедлит, но и остановит расширение НАТО. А Москва поверит или хотя бы заставит себя сделать вид, что поверит в искренность такой трансформации.
Нельзя оставлять, конечно, надежду, что новый, яркий и свежий лидер Б. Обама найдет в себе силы и предложит действительно кардинальное переустройство мироуправления, коллективное лидерство, где США могут играть роль первого среди равных, действительно «новое политическое мышление».
Объективно же нужда в тесном сотрудничестве двух важных, хотя и менее влиятельных, чем в прошлом, держав нарастает по мере усиления международного хаоса и появления все новых вызовов.
И думаю, что двум элитам, даже относясь скептически к немедленным возможностям улучшения отношений, стоит готовить для такого сотрудничества почву. Через интенсификацию собственной интеллектуальной работы, которая пока заменена взаимной критикой. И через диалог, который сейчас почти сошел на нет.
Опубликовано в РГ( Федеральный выпуск №4830 ) от 20 января 2009 г.