Но пока это лишь рябь на поверхности воды. Она может стать штормом или цунами, если помимо подавления протестов, элита и власть не займутся коренными проблемами, накапливающимися в стране. Это – экономическая стагнация, де факто перекрытие, в том числе из-за нее, социальных лифтов для подавляющего большинства, отрыв власти от общества. Президент своими встречами не может заменить всех. К тому же элита и власть не предъявили стране набора идей, которые делали бы национальную жизнь осмысленной, устремленной в будущее. Налицо и сохранение крайне высокого неравенства, особенно неприличного в России с ее почти генетическим стремлением к справедливости.
Наконец, все еще крайне влиятельная часть Запада, начавшего быстро терять прежние позиции в мировой конкуренции, делает все, чтобы ослабить и обрушить Россию.
Она сыграла ключевую роль в завершении его мирового доминирования, подорвав его основу – военное превосходство, которым он обладал полтысячелетия.
Эта борьба против России ведется без моральных принципов, приличий и правил. Всех, кто ее ослабляет, прямо или косвенно, поддерживают. И прозападных либеральных молодых демонстрантов, и условных коммунистов, и радикалов всех мастей. Косвенно поддерживают – провоцируя – и так называемых, силовиков. В надежде, что, мешая необходимому развитию, оттесняя модернизаторов страны они снова приведут ее к ослаблению, а то и коллапсу, как это было в конце 1980-х.
Помню, как в годы поздней прошлой «холодной войны» наши Угрюм-Бурчеевы, используя внешнее давление, оттесняли реформаторов, стремившихся спасти загнивавшую страну. А тамошние реакционеры радовались любым встречным угрозам или арестам, подзуживали диссидентов, чтобы оправдать продолжение роста своих военных расходов, политики конфронтации.
Разумеется, сейчас ситуация гораздо лучше, чем в СССР. Россия сбросила чудовищное бремя имперских обязательств в Восточной Европе, «третьем мире» и фантасмагорическую военную машину, обескровливавшие страну, «реальный» – экономически неэффективный – социализм. Народ, наконец, элементарно сыт.
В 2014 году после Крыма можно было использовать общественный подъем, даже злую реакцию Запада, для перезревших реформ и обновления элиты. Ее реальной национализации. Но возможность была бездарно упущена.
Многие группы экономической элиты страны пригрелись и не хотели ничего менять в экономической системе, которая уже к концу 2000-х гг. выработала свой ресурс.
К тому же менять, это значит признавать свои ошибки предыдущего двадцатилетия. Условные государственники и силовики, купаясь в народной поддержке и в увеличении своей значимости и обеспечения в условиях конфронтации, также не потребовали реформ. Промежуточный класс – депутатский корпус, технократы поставлены в бесправное и безответственное положение. И, похоже, тоже довольны им.
Если августовские протесты в Москве при всей их карнавальности, не станут тем громом, после которого мужик, наконец, перекрестившись, возьмется за дело, страну ждет убогое будущее. В том числе в близкой мне внешнеполитической сфере. Мы прошли пик своего успеха и роста влияния и начали вырывать поражение из рук победы. Еще можем мастерски дипломатически маневрировать, опираясь на достижения жесткого курса последних пяти лет и начало поворота к Востоку. Но это все равно движение по плато перед неизбежным началом скольжения вниз в условиях сокращающейся экономической и общественной базы.
Теперь о немедленных выводах.
Будет трагической безответственностью, если власть начнет уступать улице.
Организаторам и, особенно, участникам протестов, многие из которых возможно не очень понимают куда их ведут, а также всем нам, остальным, рекомендую, чтобы освежить историческую память, перечитать страницы солженицынского «Красного колеса», посвящённые февралю 1917 года, или хотя бы его брошюру «Размышления над февральской революцией». Студенты с бурлящей от молодости кровью, интеллигенты, либеральные буржуа вышли на улицу, требуя свободы и демократии и ухода царя. Когда часть правящей элиты тоже надела красные банты и присоединилась к ним, или просто отказалась от борьбы за сохранение государственной власти, началась русская трагедия ХХ века. Пришло недееспособное руководство, проложившее путь большевикам, которых, кстати, поддерживал и финансировал германский генеральный штаб, стремившийся ослабить противника.
Подавляющее большинство из прекраснодушных демонстрантов февраля 1917 года, если им не удалось эмигрировать и стать официантами и таксистами, сгинули в гражданскую войну, последовавшего удушавшего голодом запрета на работу для представителей «эксплуататорских классов», волн репрессий. Революция, которую они, кто от чистой души, кто, стремясь к славе и власти, запустили, уничтожила не только их, но и десятки, и десятки миллионов других граждан Российской империи, СССР.
Чудесное прекраснодушие конца 1980-х – начала 1990-х снова обрушило страну, обрекло большинство на нищету, выбросило на обочину и обескровило большую часть ее худо-бедно снова накопленной меритократической элиты – ученых, инженеров, офицеров, врачей, учителей.
Страна чудом пережила ХХ век.
Напомню и об относительно недавнем опыте европейских соседей. Достигнутое к 1960-м годам относительное благополучие, надоевшая спокойная буржуазность, стремление отодвинуть «отцов» — послевоенное поколение – доминировавшее во всех сферах и, конечно, бурлящие в крови гормоны вывели в 1968 году на улицы Парижа, некоторых других европейских городов бунтующее студенчество. Де Голль отступил. И студенческая революция «победила». Ничтожное меньшинство бунтарей преуспело. Зато была обрушена система университетского образования, упали его стандарты. Что явилось – через несколько десятилетий – одной из причин нарастающего ослабления позиций Европы в мировой политике, экономике, науке, уже даже и культуре. Но у европейцев был хотя бы накопленный жирок и они менее пассионарны, чем мы, более умеренны. У нас жировых запасов после ХХ века нет. А система нашего образования только начинает выползать из кризиса 1990-х – начала 2000-х гг.
Грустно если вновь начнем самоедство. Думаю, допустить этого нельзя.
П. А. Столыпин мечтал о двух десятилетиях покоя для России. Но не стагнации.
Опубликована в «Российской газете» 21.08.2019